 Худенькой девчонкой с кудрявыми косичками отправилась Нина с подружками из Вологодчины покорять Ленинград. Впереди маячили увлекательные студенческие годы, белые ночи Ленинграда, знакомство с красотами северной столицы.
Кто тогда мог предположить, что юность закончится разом, и им, новоиспеченным медсестричкам, придется на ходу постигать медицинские премудрости, испытывать нечеловеческие трудности, которые порою оказывались не под силу бывалым врачам, повидавшим на своем веку всякое.
Нина Павловна девятнадцатилетней медсестрой успела отработать в Раутовской районной больнице (на Карельском перешейке) всего год. Началась война. И уже в августе 1941 года в поселок зашли воинские части, а с ними медсанбат. Перед самым началом Ленинградской блокады, длившейся 871 день и ночь, она влилась в состав этого медсанбата. В Ленинграде их распределили по военным госпиталям. Номер того госпиталя Нина Павловна помнит и по сей день - №1448. А ведь ей в мае исполняется девяносто лет! Но трагические и страшные события ленинградских дней и ночей не стереть из памяти, не вычеркнуть... Она до сих пор помнит гражданский и врачебный подвиги своего начальника госпиталя Венделя, начальника медицинской службы Рабиновича, которые, не думая об усталости до изнеможения, преодолевая элементарное чувство голода, встречали израненных солдат и на пределе возможностей спасали, выхаживали, вселяли надежду... и провожали в последний путь.
Сама Нина Павловна безотказно дежурила в хирургическом, терапевтическом отделении, принимала раненых в приемном покое.
В госпитале, который располагался в эвакуированном на время войны пехотном училище имени С.М. Кирова, условия для содержания больных и раненых были самыми «спартанскими», впрочем, как и для медперсонала, который ночевал, питался, забывался в коротком сне здесь же, в приспособленных комнатушках.
Для того, чтобы принять окровавленных, в оборванных, простреленных шинелях раненых бойцов, собирали снег, растапливали его на печках-буржуйках, такой вот снеговой водой обмывали поступающих с фронта. Оперировали при свечах, грязноватую снеговую воду долго кипятили, отстаивали, чтобы использовать при операциях идля терапевтического лечения... Сами медики не только занимались своими прямыми обязанностями, но, проживая на казарменном положении, заготавливали дрова для топки, несли вооруженную охрану режимного объекта, тушили на крышах домов «зажигалки».
А когда вой сирен возвещал о начале бомбардировок, бегом на носилках тащили раненых в бомбоубежище. Какой же нужно было обладать силой духа, воли, чтобы справляться с физическими и моральными нагрузками. А ведь ей и товаркам было всего неполных двадцать лет.
Добирались до бомбоубежища по лабиринтам абсолютно темных лестниц, и для того чтобы не столкнуться с бегущими с такими же носилками, на халаты навешивали жетоны... с добавлением фосфора. Словно тени передвигались медсестрички к бомбоубежищу, выделяясь лишь желтой светящейся точкой во тьме.
С кормежкой в начале блокады было еще как-то не напряженно, а вот когда немцыв результате авианалетов сожгли Батаевские продовольственные склады, с которых кормился весь оставшийся в блокаде город, стало совсем туго. Крохотный паек из сухарей и чего-то, отдаленно напоминающего хлеб — вот и весь дневной рацион как для раненых, так и для медперсонала. Обязательным считался ежедневный прием «витаминного отвара» из сосновых и еловых веток — это вам и «чай» и «компот».
Словно об обыденном рассказывает Нина Павловна о том, какв госпитале «властвовали» крысы, зачастую прогрызая даже бинты на раненых. Бр-р-р! Трудно себе представить современную девушку, способную на такие испытания.
Может быть, меня обвинят в излишнем натурализме, но все равно хочу рассказать, как это было, устами Нины Павловны Малуевой.
- Однажды в зябкую лунную ночь я несла дежурство по охране продуктового склада. Подъехал грузовик, из него вышли люди в темном и начали что-то грузить. Раздавались глухие удары, словно в кузов грузили дрова. Но это были не дрова, а ... трупы умерших в госпитале бойцов. Я, может быть, впервые ощутила весь ужас происходящего. Ведь это были чьи-то мужья, сыновья.
По законам военного времени медицинские работники помимо своих прямых обязанностей несли еще и дежурство по городу: навещали ленинградцев на дому, оказывали посильную помощь. В один из таких походов ей удалось побывать дома у своего родного дядьки, который жил один, работал почти круглосуточно на оборонном заводе. Завидев племянницу, обрадовался, слабо улыбнулся и пригласил к теплу. В печурку-буржуйку забросил он последнюю оставшуюся в квартире табуретку. На печке стояла кастрюлька с каким-то варевом. Оказалось, он гондобил «холодец» из уцелевшего кожаного ремня.Дядя был до крайности истощен и выглядел очень усталым. Нина поделилась с ним куском хлеба, который сэкономила от своего пайка. Это была последняя встреча. Скоро она узнала, что родственник умер, как и многие тысячи блокадных ленинградцев, от голода и холода.
Когда закончилсявесь этот блокадный ужас, госпиталь перекинули в Германию. Нина Павловна вспоминает, как эшелон из шестидесяти вагонов пересек Брест-Литовскую границу, после этого всех работников перегрузили и отправили в Восточную Пруссию.
Здесь располагался концентрационный лагерь военнопленных — французов и итальянцев. После их освобождения медсестру Нину и еще нескольких медработников направили в качестве сопровождающихв далекую Одессу. Там бывших пленных нужно было посадить на корабли, отправлявшиеся на их родину. Нина Павловна теперь уже и не припомнит, как добирались туда и обратно,только путь этот был таким долгим, что начался зимой сорок четвертого года, а закончился весной. Когда возвращалась в свой госпиталь в теплой шинели и валенках, то добиралась уже по весенней слякоти.
Работы в госпитале стало значительно меньше, раненых поубавилось, поэтому медиков начали распределять по воинским частям. Нина попала в городок Гвардейск под Кенигсбергом (ныне Калининградом), в трофейный батальон, там она вскоре встретила свою судьбу — лейтенанта Василия Дмитриевича Малуева, служившего в части замполитом. Жизнь протекала почти мирно: молодым выделили жилье в двухэтажном доме, вместе с ними жили еще несколько врачей и медсестер.
Нина ожидала ребенка, поэтому большей частью находилась дома, управлялась по хозяйству.
С улыбкой вспоминает, что когда родилась дочь, то в военторге ей выделили десять метров материи на пеленки и прочие причиндалы для крохи. Пока она ходила в магазин, квартирку молодых «обнесли» - какая-то немка укралавсе необходимое — спички, мыло, керосин, продукты. Воровку, конечно, нашли, но продукты Нина Павловна отбирать не стала: немцы, честно говоря, бедствовали, а мы, как известно, люди гуманные.
Только в 1946 году закончилась служба Малуевых. Василий Дмитриевич привез молодую миловидную миниатюрную жену с дочкой на свою родину. Поселились в Луговой Пролейке, а потом переехали в Приморск. Нина Павловна осталась верной медицинской клятве и почти сорок лет проработала в участковой больнице, освоив практически все смежные профессии. Трудилась в хирургическом, гинекологическом, инфекционном отделении, была примером для более молодых коллег. Уже в семидесятых годах произошло в жизни Малуевых значительное событие. У родной тетки Василия Дмитриевича- Лукерьи — погиб в последние дни войны сын Алексей. Спустя годы из Берлина пришло известие о точном месте захоронения. Тетка засобиралась в дорогу в далекую Германию. А поскольку была уже стара и слаба здоровьем, попросила Нину и Василия ее сопроводить. Таким образом, Малуевы снова проехали по местам боев, побывали в знаменитом Трептов-парке, где установлен памятник воину-освободителю. С собой брали горсть родной земли, чтобы оставить ее на могиле солдата. Их радушно встретили и поселили в одной из воинских частей, обеспечили экскурсоводом. За три дня пребывания в Германии наши соотечественники встретились и с немецкими друзьями, более того, Василий Дмитриевич, будучи в мирной жизни учителем, попросил, чтобы его повезли в одну из школ Берлина. Урок мужества с воином-освободителем произвел на немецких школьников большое впечатление. Наш земляк отметил, что дети с удовольствием изучают на уроках русский язык, в качестве подарка для русского гостя исполнилипесню «Пусть всегда будет солнце».
Побывали приморчане у Берлинской стены, осмотрели рейхстаг, были в здании, где подписывали акт о капитуляции Германии, ознакомились с экспонатами исторического музея.
За почти шестьдесят лет совместной жизни супруги вырастили двоих дочерей, одна из которых пошла по маминым стопам — стала медицинской сестрой.
К сожалению, ушел из жизни муж Нины Павловны, теперь о нем напоминают фотографии. Одну из них в виде панно сделал для дедушки с бабушкой внук. На панно три снимка — фронтовая молодостьсупругов, зрелые годы, почтенная старость. На всех трех снимках счастливые улыбающиеся лица людей, которые честно идостойно прожили свою жизнь ради того самого солнца, о котором пели немецкие дети.
Марина Тупикова
источник http://www.kommunar02.ru |
